Революция 1848 года наносит смертельный удар всем этим шумным, пестрым, крикливым формам домарксовского социализма

Испытание идеологического оружия и проверка своей политической так­тики — таков важнейший урок событий 1848—1849 гг. для пролетариата. В первой половине XIX в. даже в наиболее развитых странах пролетариат только еще формировался как особый общественный класс. По выражению В. И. Ленина, французский пролетариат в годы лионских восстаний (1831 и 1834 гг.) едва начинал «… выделяться из общей массы мелкобуржуазно­го «народа». В других странах континентальной Европы этот процесс начался позднее и протекал медленнее. Но даже и в более поздние времена, в период, когда повсеместно существовали те или иные рабочие партии, тесная связь пролетариата с мелкой буржуазией сохранялась. «Во всех капиталистических странах пролетариат неизбежно связан тысячами переходных ступеней со своим соседом справа: с мелкой буржуазией». И Ленин многократно отмечал влияние этой близости пролетариата к мел­кой буржуазии на идеологию рабочего класса. Так, например, Ленив писал: «Неразвитость классовых противоречий в народе вообще, в кре­стьянстве особенно, есть неизбежное явление в эпоху демократической ре­волюции, создающей впервые основы для действительно широкого разви­тия капитализма. А эта неразвитость экономики вызывает переживание и воскрешение в той или иной форме отсталых форм социализма, который является мелкобуржуазным социализмом, ибо идеализирует преобразо­вания, не выходящие из рамок мелкобуржуазных отношений».

Неудивительно поэтому, что в исторических условиях первой поло­вины XIX в. среди пролетариата и полупролетариата распространялись утопические учения: сен-симонизм, фурьеризм, оуэнизм, различные эклек­тические течения французского, английского, немецкого утопического социализма и утопического коммунизма. Распространялись эти учения не только внутри тех стран, где они возникали: книгу бабувиста Буонаротти переводил на английский язык и комментировал чартист О’Брайен; сочинения Сен-Симона, Фурье, Кабе были известны передовым людям России не хуже, чем самим французам; вейтлингианцы в своих «детских башмаках пролетариата» прошли не только по Германии, но и по Швей­царии, Швеции, Норвегии.

«Революция 1848 года наносит смертельный удар всем этим шумным, пестрым, крикливым формам до-марксовского социализма».

Тактика пролетариата в 1848—1849 гг., определявшаяся, как и уче­ния утопистов, социально-экономическими условиями того времени, сви­детельствовала о незрелости рабочего класса, о его неподготовленности к пролетарской революции. Характеризуя роль пролетариата в буржуаз­ных революциях 1848—1849 гг., Энгельс всегда отмечал, что эти револю­ции совершались рабочим классом. «Но,— как указывал Энгельс,— одни только парижские рабочие, свергая правительство, имели совершенно опре­деленное намерение свергнуть и буржуазный строй». В этом смысле июньское восстание парижских рабочих было первой попыткой пролетарской революции. Всемирно-историческое значение июньского восстания уже не раз освещалось выше. Следует лишь подчеркнуть, что июньское восстание — важнейшее событие революции 1848 г.— было великим испытанием самого пролетариата, степени его идейно-политической подготовленности к борьбе. . Это восстание было испытанием и для мелкой буржуазии, класса, кото­рый повсюду в Европе был очень многочисленен и оказывал на рабочих большое влияние. Июньское восстание, как подчеркивал В. И. Ленин, окончательно определило социалистическую природу одного проле­тариата. Июньское восстание более всего и помогло французским рабо­чим осознать ложность утопических учений, понять, куда ведет Луи­блановщина — предательская тактика соглашательства с буржуазией.

Нигде в Европе не было в 1848—1849 гг. рабочих движений, равных по своему историческому значению июньскому рабочему восстанию. Но крупная буржуазия всех стран была потрясена восстанием рабочих-парижан, и контрреволюционность этой буржуазии тогда еще более усили­лась. Обострение классовых противоречий в июне — июле 1848 г. во Франции и, в значительной мере, под влиянием событий во Франции также и во многих других странах Европы имело громадное прогрессивное значение. Склонность крупной буржуазии различных стран Европы к измене, к пре­дательству интересов буржуазно-демократической революции обнаружи­валась и ранее, на первом же этапе революций 1848—1849 гг. Июнь­ское восстание еще более сблизило крупную буржуазию с лагерем контр­революции. Но разоблачение изменнической роли буржуазии было не­обходимо для пролетариата. В. И. Ленин писал в 1907 г.: «У нас слишком односторонне, к сожалению, понимают до сих пор категорию буржуазной революции. У нас упускают, напр., из виду, что эта революция должна показать пролетариату — и только она может впервые показать пролета­риату, какова на деле буржуазия данной страны, каковы национальные особенности буржуазии и мелкой буржуазии в дайной национальной буржуазной революции. Настоящее, окончательное и массовое обособление пролетариата п класс, противопоставление его всем буржуазным пар­тиям может произойти только тогда, когда история своей страны покажет пролетариату весь облик буржуазии, как класса, как политического це­лого,— весь облик мещанства, как слоя, как известной идейной и политической величины, обнаруживавшей себя в таких-то открытых широко-поли­тических действиях».