Сражение под Смоленском 4-го и 5-го августа 1812 года.

После соединения наших армий под Смоленском, было получено, в ночь на 3-е августа, известие о знаменитом отступлении Неверовского и о движении по левому берегу Днепра значительных сил неприятеля.

Не предполагая, чтобы это были главные силы Наполеона, главнокомандующие ограничились посылкой в ту же ночь в помощь Неверовскому корпус Раевского. Последний спрашивал, как поступить ему в случае встречи с превосходящим по числу противником: оборонять ли Смоленск, или отступить за Днепр и защищать переправу? Не получив ответа и продолжая движение, Раевский, во 2-м часу дня, встретил за Смоленском отряд Неверовского и от него узнал, что за ним следуют главные силы Наполеона.

Армии наши оказались в опасности быть отрезанными от Смоленска, а потому Раевский решился задержать наступление французов и воспользоваться для того существовавшими вокруг города укреплениями.

Расположившись в предместьях, Королевском бастионе и по ограде древней стены, Раевский ожидал наступления неприятеля. Два полка кавалерии и четыре казачьих были расположены на левом фланге позиции, для наблюдения за Московской дорогой.

Находясь в 30-ти верстах от ближайших подкреплений, Раевский имел, при соединении с отрядом Неверовского, всего 28 батальонов, в составе не более 13-ти тыс. человек, с которыми должен был остановить 180-тыс. армию Наполеона. Положение было крайне трудное. Но, Раевскому, как сказал один из знаменитых людей 1812 г., нетрудно казалось исполнить то, что немногие решились бы сделать.

4-го Августа, в 8 час. утра, корпус Нея и резервная кавалерия Мюрата, подойдя к Смо­ленску по Красненской дороге, остановились вне пушечного выстрела; затем они заняли позиции: пехота—против нашего правого фланга и центра, а кавалерия—против левого фланга.

Открытая вслед за тем канонада, продолжавшаяся в течении целого дня, и попытки Нея овладеть Королевским бастионом не увенчались успехом. В 7 час. пополудни, подоспели четыре полка пехоты, а с правой стороны Днепра подошли к городу и главные наши силы.

Наступила ночь, канонада утихла, и обе стороны готовились к кровавой встрече. Позиция под Смоленском имела, два важных недостатка: широкую реку в тылу, и путь отступления на левом фланге. Стоило Наполеону направить главные силы к переправам, бывшим выше Смоленска, там, где Московская дорога, и мы вынуждены были бы отступать через реку в виду превосходного в силах неприятеля.

Но оставить Смоленск без боя было нельзя в виду значения этого города и надежд всей России, что у стен его будет остановлено нашествие неприятеля. В силу этого, главнокомандующие решили, чтобы 1-я армия обороняла город, а 2-я заняла Московскую до­рогу. В этом смысл и сделаны были распоряжения в ночь с 4-го на 5-е Августа. При этом Барклай, имея в виду сохранение армии и невозможность решительной победы над против­ником, бывшим в двойном числе, и при указанных важных недостатках позиции, решил не вводить в дело всю армию, а положиться на мужество того отряда, которому он поручил защиту города. Для этого надо было избрать главного защитника, и выбор пал на Дохтурова. Перед этим Дохтуров болел горячкой и, хотя болезнь успели прервать, однако он чувствовал себя весьма слабым. Главнокомандующий послал спросить у него, позволит ли ему здоровье взять на себя оборону Смоленска.

Дохтуров радостно изъявил готовность. «Братцы—сказал он,—если умереть мне, так лучше умереть на поле чести, нежели бесславно, на кровати!» В его распоряжение дан был отряд в 20 тыс., с которым он должен был выдержать бой против 140 тыс., предводимых Наполеоном.

С рассветом 5-го Августа началась перестрелка в предместьях; по мере сгущения французской передовой цепи, усиливалась и наша. В 8 час. утра, Дохтуров сделал довольно смелую вылазку из города в предместья и вытеснил оттуда неприятеля в поле. Наполеон ограничивался перестрелкою. Он, как оказалось, рассчитывал, что здесь, у стен знаменитого города, русские дадут ему генеральное сражение, и с нетерпением ожидал выхода наших армий. Но около полудня он получил донесение с правого фланга своей позиции о движении армии Багратиона по Московской дороге. Удостоверясь в этом, Император решился было на переправу через Днепр, с тем, чтобы, обойдя наш левый фланг, отрезать нам путь отступления по Московской дороге; но посланные разъезды не нашли бродов через реку, и Наполеон решил овладеть Смоленском. К этому времени на террасу у Малаховских ворот прибыл сам Барклай. Это место было сосредоточением огня противника. Масса подбитых орудий, повозок, убитых и раненых загромождала пространство, занятое нашей артиллерией. Здесь то-и-дело ставили новые орудия. Картина изображает на первом плане это место сражения. На террасе стоит Барклай-де-Толли, с планом в руках. Генерал Коновницын докладывает ему о ход боя; генерал Дохтуров, еще не оправившийся от болезни сидит на краю; затем, в свите виден генерал Платов, атаман казачьих войск. По бокам их—артиллерия. На заднем плане возвышается город, окутанный дымом бесконечных выстрелов. Внимание генералов обращено к внезапно прибывшему из пере­довой цепи полковнику Манахтину. «Кажется, французы зашевелились», говорит он, указывая в сторону противника. Прусской службы капитан барон Люце наводит зрительную трубу в том же направлении. В этот момент на правом нашем крыле взвивается ракета, и появляются на горизонте густые тучи французских войск. Взлетела другая ракета, за ней третья, и 200 орудий посыпали свои снаряды в город. От действия гранат загорелись предместья Рачинки и Микольское. Воспользовавшись этим, Понятовский штурмовал предместья. Поляки, достигнув подошвы городских стен, покушались на штурм, но, не имея лестниц, были отбиты с огромным уроном. Генерал Заиончек, шедший в голове колонн, был ранен. На правом нашем фланге, Ней, овладел Красненским предместьем и готовился штур­мовать Королевский бастион. В центре, Даву тремя дивизиями атаковал предместья Мстиславльское и Рославльское и после упорного боя едва не овладел ими. Овладев некоторыми предместьями, французы направили огонь 150 орудий против города и городских стен. Но стены не поддавались разрушительному действию снарядов, и в 5 часов Наполеон приказал Даву штурмовать город. Французы отважно пошли на приступ и едва не завладели Малахов­скими воротами. Но в это время явилась дивизия принца Евгения Вюртембергского, присланная Барклаем. «Передайте Дмитрию Сергеевичу Дохтурову—сказал Барклай принцу,—что от его мужества зависит охранение всей армии». Подходя к Смоленску, принц опередил свою дивизию, чтобы убедиться лично в положении дел. Достигнув Малаховских ворот, он нашел там Дохтурова под жесточайшим градом снарядов. По прибытии дивизии, он отрядил два полка в подкрепление левого фланга, два полка на правый фланг, а сам с егерским полком и гене­рал Коновницын с частью своей дивизии кинулись на неприятеля, подступавшего к Малаховским воротам, и опрокинули его. На этом пункте продолжался жесточайший огонь; прислуга и лошади орудий, здесь стоявших, были истребляемы и сменяемы несколько раз; немногие лишь из находившихся при Коновницыне остались невредимыми; сам он, раненый пулей в руку, не оставлял места и даже не позволял сделать себе перевязки до самого окончания боя. Отбив штурм, наши войска, с принцем Евгением во главе, устремились из Малаховских ворот в прикрытый путь, занятый французами. Первые ряды колонны принца пали под пулями неприятельской цепи, но это не остановило храбрых. Батальон, шедший в голове полка, под командой майора Гейденека, выбил неприятеля штыками из прикрытого пути.

Не менее удачно русские войска отбивали многократные атаки поляков в Раченке. На­полеон убедился в невозможности взять город штурмом и ограничился канонадой. Более 100 орудий, бросавших разрывные снаряды, действовали несколько часов по городу, распро­страняя в нем пожар и опустошение.

В 7 часов французы снова покушались на штурм и снова были отбиты. К этому вре­мени они были выбиты и из Красненского предместья. В 9 час, вечера канонада стихла. При совершенном безветрии, пламя пожара поднималось высоким столбом, над которым клубились огромные тучи дыма, представляя, по выражению Наполеона, зрелище, подобное извер­жению Везувия. Положение жителей было ужасно. Будучи убеждены, что здесь будет остановлен неприятель, они остались, не беспокоясь за свои жилища и имущество. Под гул пушечных выстрелов, несших смерть и разрушение, храмы Божие, в канун Преображения Господня, благовестом призывали верующих на всенощное бдение, и церкви были полны молящимися.

От города остались одни развалины. Опасаясь быть отрезанным от пути отступления, Барклай приказал в предстоявшую ночь вывести войска из города. В сумерки, чудотворный образ Смоленской Божьей Матери был вынесен к войскам и вручен им, как священ­ный залог победоносного возвращения их в древний город, обреченный временно в жертву. С того времени икона эта находилась постоянно при войсках 3-й пехотной дивизии до 6-го Ноября, когда, по одержании победы под Красным, она была препровождена в Смоленск и поставлена опять в церкви над Днепровскими воротами.